Он сжал мою руку и потряс, сильно и порывисто. Я поднялся, отдал честь и отправился выполнять его просьбу. Отлично! Патриарх пока не друг, но уже союзник. И, самое главное, дед пришел в себя и будет занят важным делом.

Выслушивать его мне будет несложно, тем более что всегда есть чему поучиться у опытного артефактора.

По-крайней мере, я не буду больше отвлекаться на переживания за него.

В доме тут же поднялась суматоха. Слуга так радостно отреагировал, что помчался за необходимым, чуть не поломав ноги. Целитель вернулся от деда буквально через пять и мнут и удивленно сказал:

— Не знаю, что вы сделали, ваше сиятельство, но графу гораздо лучше. Он даже снадобье принял без единого возражения. Смею надеяться, что такими темпами он совсем скоро встанет на ноги.

— А вот в этом я прошу вас помочь, Павел Федорович. Я беспокоюсь, как бы граф не переусердствовал и снова не слег. Ему бы оставить постельный режим… — многозначительно умолк я.

Лекарь сообразил быстро.

— Конечно, вы совершенно правы. После такого потрясения и учитывая почтенный возраст, постельный режим необходим ещё… неделю, — он вопросительно посмотрел на меня, я кивнул и он закончил: — Как минимум неделю.

Целитель улыбнулся и настойчиво добавил:

— Но с непродолжительными прогулками, ему нужно двигаться.

— Как скажете, мастер. Я вам полностью доверяю.

— Я не мастер, ваше сиятельство, — опять смутился мужчина.

— И это явно какое-то недоразумение, — я подозрительно прищурился.

— Как скажете, ваше сиятельство, как скажете, — целитель предпочел не спорить и ушел, сославшись на необходимость неустанно следить за беспокойным пациентом.

День стремился к закату, я вымотался, но был весьма доволен.

Ужин накрыли в гостинной по настоянию патриарха. Дед заявил, что не настолько немощен, чтобы питаться в постели, и убедить его в обратном не представлялось возможным.

Так что мы все дружно страховали графа, пока он упрямо шествовал из спальни, тяжело опираясь на трость. Останавливался, вроде как чтобы повозмущаться пылью, но на самом деле отдыхал. Все сразу же принимались соглашаться, так мы и шли, обсуждая методы уборки.

Граф сам понял, что погорячился, когда с огромным облегчением опустился в кресло у камина. Проворчал, что тут слишком холодно и, пожалуй, завтракать он будет у себя.

Я хотел пригласить к столу целителя, но Павел Федорович наотрез отказался, как и Прохор.

Спокойный семейный ужин завершал этот длинный день. Потрескивал камин, за окном стемнело и наступила приятная тишина — рабочие ушли, пообещав вернуться ранним утром.

Дед лишь чуть удивленно приподнял одну бровь, увидев на столе деликатесы от лавочника, но спрашивать не стал. Малинин откуда-то добыл банку свежайшей щучьей икры и слуга по такому случаю отыскать для лакомства хрустальное блюдо, торжественно поставив его по центру стола.

Я как раз намазывал икрой миниатюрный картофельный оладушек, когда во входную дверь уверенно постучали.

Настолько неожиданный звук, что мы с дедом оба замерли, недоуменно переглянувшись.

Кто в такой час мог прийти без предупреждения? И почему его пропустили гвардейцы?

— Ты кого-то ожидаешь, Александр? — слегка взволнованно спросил граф и собрался подняться.

— Лука Иванович, не утруждайся, я сам открою, — остановил я его.

В холле я увидел Прохора, спешащего из кухни и жестом указал, чтобы слуга не подходил ближе. Поздние визитеры, кем бы они ни были, явно прибыли не с благими вестями.

На пороге стоял мужчина в идеально отглаженной ливрее с гербовым знаком на груди. За ним возвышался хмурый гвардеец, держа руку на кобуре.

— Кто вы? — я отбросил приветствие, моей вежливости был предел при подобных сюрпризах.

— Вам официальное послание от его сиятельства, графа Киселёва, Дмитрия Андреевича, — мужчина гордо задрал подбородок и протянул мне конверт. — Требуется немедленный ответ.

— Вот как — требуется? — я недобро прищурился на него.

Посланник побледнел и отступил на шаг. Но быстро опомнился и торопливо заговорил:

— У меня есть свидетель, — он оглянулся на гвардейца. — Что официальное письмо вручено и о его безотлагательном рассмотрении сообщено.

Офицер ответил ему насмешливым взглядом и вопросительно посмотрел на меня, многозначительно поглаживая табельное оружие. Киселёвский слуга понял, что гвардеец далеко не на его стороне и пугливо огляделся. В саду было темно, фонари уже погасили, со стороны улицы вход в дом был не виден.

— Ваше сиятельство, я всего лишь выполняю что велено, — взмолился он. — Не губите!

— Ладно, — я покачал головой гвардейцу, улыбаясь и открывая конверт. — Будет тебе ответ.

Письмо оказалось очень коротким. Александровский парк, рассвет, дуэль. Оформление на месте.

Я поднял глаза к темному небу. Граф Киселёв… Такого в памяти не находилось. Впрочем, это не означало, что мы не были знакомы и тот не попал под притягательную силу чувства юмора Вознесенского.

— Принято, — хмыкнул я и вернулся в дом, закрыв дверь.

Этого дуэлянта, похоже, придется убить. Иначе каждый рассвет я буду вынужден встречать в этом парке. А у меня и других дел полно.

Я набрал Головина и, услышав его голос, весело сообщил:

— Завтра нам с тобой, дружище, придется встретиться пораньше.

Глава 17

Когда я вернулся в гостиную, дед уже поднялся на ноги. Я предложил свою помощь и, к моему удивлению, граф согласился. Не без раздумий и сделав вид, что это мне нужно, а не ему.

Я вызвался сопроводить его до спальни и конечно услышал вопрос:

— И кто же посмел заявиться без предупреждения в такое время? Только не говори мне, что это был Головин. Пусть он молод, но я был лучшего мнения о манерах капитана.

Скрывать было бесполезно, дед всё узнает из газет, так что я сознался:

— Сущий пустяк, Лука Иванович, ещё одна дуэль.

— С кем на этот раз? — проявил выдержку патриарх.

— Какой-то граф Киселёв…

— Не слышал о нём. Видимо, из новых дворян, — дед помолчал недолго и проворчал: — Вот в наши времена титул было получить не так просто. Да и получив, нужно было заботиться о репутации. Честь! Молодежь совсем об этом не думает…

Я украдкой посмотрел на графа. Меня его реакция удивила — что же, никаких возражений или опасений?

— А ты не поглядывай, — заметил это дед и усмехнулся. — Мальчишки любят оружием помахать, кровь-то горячая. У меня по молодости тоже такое было. Недели без славной схватки не обходилось. А потом на настоящей войне побывал и отбило желание дуростью этой заниматься. Ты не поймешь, да и слава богу.

Я прекрасно понимал, но говорить об этом не стал. А то не поймет уже он.

Да и спокойное отношение Вознесенского-старшего к дуэлям было объяснимо. Смертельного исхода не было уже очень давно. Развлечься, выпустить пар, унизить — вот цели нынешних дуэлей. Убить противника считалось столь же неприличным, как и отказаться от вызова.

И, как бы мне ни хотелось прибить Киселёва в назидание остальным желающим, лучше было этого не делать. Так что свой первоначальный порыв я, не без сожаления, отмел.

Но вот покалечить так, чтобы поняли другие — однозначно.

— Только будь осторожнее, Саша, — всё же чуть встревожился Лука Иванович. — Не нравится мне это всё. Чувствую — неспроста.

Я заверил патриарха, что вниму его предостережению, помог устроиться в постели и сам отправился спать.

На этот раз до Александровского парка я дошел пешком. Небо хмурилось низкими облаками, было прохладно и это отлично прогоняло остатки сна.

Первым сюрпризом стало полное отсутствие зрителей.

Противоположный берег канала пустовал, окутанный утренним туманом.

На стороне противника собралась компания из четверых мужчин. Трое мне были незнакомы, а вот последний оказался тем самым штабс-ротмистром Веселкиным, что оформлял нас с княжичем.